8.2. События Катыни

Итак, в сентябре 1939 года произошел раздел Польши между СССР и Германией. Польская армия прекратила сопротивление и около полумиллиона солдат и офицеров попало в советский плен. Большая часть польских военнопленных солдат была советскими властями отпущена, а вот пленные офицеры, жандармы и полицейские были оставлены в советских лагерях. Эта группа военнопленных была рассортирована по трем лагерям — Старобельский (Луганская область), Осташковский (г. Осташков) и Козельский (в 70 км от Калуги). До весны 1940 года родные поддерживали переписку с этими пленными. С весны 1940 года письма от них перестали приходить, и всякая связь с военнопленными из этих лагерей была утеряна.

Весной 1940 года бо́льшая часть этих пленных была в обстановке глубочайшей секретности расстреляна. Выяснилось это гораздо позже. К настоящему времени твердо установлены три места, захоронений расстрелянных поляков из этой группы. Это Катынский лес под Смоленском, Харьков (район Пятихатки) и село Медное в Калининском районе под Тверью (бывший город Калинин).

Первым было обнаружено захоронение в Катынском лесу. Это произошло в феврале 1943 года, когда местные жители сообщили оккупационным немецким властям о месте, где захоронены поляки, расстрелянные советскими органами. На указанном немцам месте были обнаружены большие братские могилы. Ниже приведен рассказ того местного жителя, который сообщил немцам о расстреле поляков. Свой разговор с ним привел в книге «Катынь» Юзеф Мацкевич, участвовавший в работе по вскрытию Катынских захоронений в 1943 году.

«– Раз я уже вспомнил о лете 1942 года, — продолжал Кривозерцев, — приходится сказать, именно тогда я впервые снова услышал о расстреле польских военнопленных в Катыни. [...].
Как-то в русской газете, выходившей в Смоленске, я прочел, что в Советском Союзе создается польская армия, но генерал Сикорский не может отыскать своих офицеров.Теперь уже могу признаться: это я был первым, кто сообщил немцам о массовых убийствах в Катыни. Как сейчас помню: я сунул газету в карман и пошел в канцелярию немецкой тайной полевой полиции в Гнездове. Во главе ее стоял офицер по фамилии Фосс. Я сказал переводчику: "Сикорский ищет своих офицеров, а они лежат тут в земле, в Косогорах". Переводчик отнесся безразлично к моему сообщению. Я волновался, и его безразличие огорчило меня и задело за живое. [...].Я пришел в немецкую канцелярию. Это было 17 или 18 февраля. Кроме меня вызвали еще Ивана Андреева и Григория Василькова. Васильков работал в местной "Службе охраны порядка" ("Ordnungsdienst"). Нас посадили в машину, бросили в нее кирки и лопаты, и мы поехали в Косогоры. Впереди — переводчик с немецким унтер-офицером на мотоцикле. Они ждали нас у въезда в лес, и мы поехали все вместе в сторону дачи. Унтер-офицер подозвал одного из нас и что-то спросил. Тот развел руками, что, мол, не понимает. Тогда переводчик обратился ко мне и сказал: "Ты говорил, что тут закопаны польские офицеры, покажи теперь где".
Я ответил, что в самом деле говорил это, но местоположения могил не знаю. Тут вмешался Андреев:
"Киселев точно должен знать. Он тут недалеко живет".
"Сбегайте за ним!" — приказал переводчик. Я побежал. Киселев спал на печи. Однако он охотно встал и сказал: "Известно где. Летом уже поляки там раскапывали".
"А теперь мы будем копать", — ответил я.
"Давно пора, — пробурчал старик, — а то вроде как грех лежит на душе".
Киселев был человеком верующим.
Мы все пошли за Киселевым, и он показал рукой место:
"Вот здесь они лежат".
Это была самая большая могила. Я теперь только заметил, что ее края неровны и отличаются от грунта вокруг. Кроме того, она была замаскирована вывороченными деревьями и посаженными молодыми сосенками. Мы начали копать. Было трудно — земля замерзла. Я обливался потом, сбросил полушубок. В эту минуту я заметил небольшой березовый крест. "Откуда взялся этот крест?" — спросил я Киселева. "А там еще и другой есть, — ответил он, — это поляки поставили". "Ой, тут ужасно воняет трупами!" — воскликнул Андреев, который копал на дне ямы. Васильков обратил внимание, что земля черная, хотя кругом суглинок. Он влез в яму, но не мог там выдержать. Я опять начал копать, снял слой черной земли, вижу — лежит... труп в военном мундире. Всадил в землю лопату, что-то лязгнуло. Я наклонился и поднял пуговицу с польским орлом. "Нашел!" — я позвал переводчика и дал ему пуговицу. Он спрятал ее в карман и приказал кончать работу и возвращаться в Гнездово. [...]
В тот же день мы дали первые показания, которые записывал чиновник немецкой полиции Густав Понка, родом из Вены. Васильков испугался последствий этих показаний и не захотел их подписывать. Вообще-то каждый из нас прекрасно понимал, что этим мы зарабатываем себе у советской власти смертный приговор. А у немцев дела на фронте шли неважнецки... Понка не настаивал и отпустил Василькова. Когда Васильков вышел, тут уже заколебался Андреев. Тогда я ему сказал: "Подписывай брат! Я дам показания и подпишу всю правду!".
Я убедил Андреева, и он подписал. Через несколько дней мы давали уже более подробные показания. Теперь уже немцы организовали полное расследование и собирали показания многих местных жителей». [250]. Ю. Мацкевич. «Катынь».

Одного этого рассказа достаточно, чтобы стало очевидным авторство расстрела, которое СССР долгое время отрицал. Но это было только началом очень длинной истории.

Для проведения вскрытия могил и последующего расследования были созданы две международные комиссии, которые произвели эксгумационные работы. В результате было установлено, что расстрел был произведен весной 1940 года, что автором этого преступления был СССР и что расстрелянные были польскими офицерами, попавшими в советский плен в 1939 году в результате захвата Польши. С тех пор слово «Катынь» во всем мире стало символом этого военного преступления.

Польское правительство в изгнании безуспешно разыскивало этих офицеров по своим каналам. Этот поиск имел свою предысторию.

После начала ВОВ начала формироваться антигитлеровская коалиция. В рамках этого процесса произошло сближение СССР с Правительством Польши в изгнании, которое находилось в Великобритании. В июле 1941 года были заключены Соглашения Майского — Сикорского. По ним СССР признало Правительство Польши в изгнании и восстановило с ним дипломатические отношения. Все граждане Польши, находившиеся в советских лагерях (более 400 000), должны были быть амнистированы. Из этих людей на территории СССР должна была начать формироваться Польская армия под командованием генерала Андерса. Генерал Владислав Андерс, как и многие другие польские офицеры, находился в советском плену, но ранение, которое он получил в сражениях с Красной Армией, спасло ему жизнь, поскольку в лагеря с отобранными для расстрела польскими офицерами он не попал.

Сразу после заключения Соглашения Майского — Сикорского судьба пропавших польских офицеров сразу стала предметом официальных запросов поляков советским властям. Но эти запросы оставались без ответа. Реакция Сталина на запросы руководителей Польши о судьбе пропавших офицеров представлена в эпиграфе к этой главе. Это свидетельство оставил генерал В. Андерс в своей книге воспоминаний «Без последней главы», посвященной событиям 1939–1942 годов. Генерал Андерс лично испытал на себе всю тяжесть тех трагических событий. Но он выстоял и благодаря ему из советских лагерей было спасено около 100 000 поляков, которых в 1942 году ему удалось вывести в Иран. Вот как генерал Андерс описал те события.

«Следует еще раз вспомнить и серьезно осознать, что в германо-советском союзе, а затем после оккупации Польши, двумя этими объединившимися тоталитарными режимами, польский вопрос был решен — Польша была приговорена к полному уничтожению, уничтожению не только государства, но и важнейших, наиболее жизнеспособных сил польского народа. С этой целью как немцы, так и русские арестовали и выслали более полутора миллионов поляков. К концу 1941 года половины из них уже не было в живых, а многие сотни тысяч других не выдержали бы следующей зимы. Советская Россия вывезла из Польши как пленных десятки тысяч офицеров и сотни тысяч рядовых. Подавляющее большинство рядовых были заключены в лагерях. Офицеров поместили в отдельных лагерях, из которых самые большие находились в Козельске, Старобельске и Осташкове. Приговорив их к смерти, после многих проверок выбрали из них пару десятков, отделили в относительно хороших условиях, и началась политическая обработка и подготовка агентов, преданных Москве. Несмотря на все усилия, количество «переподготовленных» так и не превысило двадцати до того момента, когда Германия напала на своего союзника.
Нападение Германии на Россию привело к подписанию польско-советского договора, который в других условиях был бы невозможен. Одним из важнейших пунктов этого договора было формирование польской армии в СССР. Весьма невыгодная для Советского Союза, а в то время даже более чем невыгодная, военно-политическая ситуация принудила Советский Союз поручить организацию армии самим полякам. Однако для верности армию разместили в глубине страны, в районе Бузулука, над Волгой. Русские не учли жизненной силы, выдержки поляков, они были поражены твердыми принципами «лагерников», их верой в возрождение независимой Польши, их глубокой религиозностью. Они быстро поняли, что не добились своего, что эта армия не станет коммунистической армией. Поэтому они задерживали приток добровольцев, не давали оружия, лишали армию продовольствия. Однако им важны были хорошие отношения с союзниками, прежде всего — помощь союзников. Не имея возможности поступить так, как они поступили в Катыни, хотели решить проблему польской армии высылкой на фронт по очереди отдельных дивизий, даже не вооруженных, чтобы они там и исчезли. Но замысел этот не достиг своей цели из-за моего решительного сопротивления. Не оставалось ничего другого, как дать согласие на переход только что сформированных польских частей в Иран. Такое согласие было дано лишь потому, что вследствие трудного положения Советов в то время они не могли себе позволить разделить и уничтожить эту группу, особенно перед лицом твердой и неуступчивой позиции польского солдата. Немедленно после выхода нашей армии Кремль приступил к созданию новой польской армии, но уже под русским и коммунистическим руководством. Происходило это под эгидой так называемого Союза Польских Патриотов. Для соблюдения приличий и для введения в заблуждение поляков во всем мире советской радиостанции, вещавшей на польском языке, дали имя национального героя Польши Костюшко.
Дальнейший ход событий ясно показал, что выход из России был возможен только в 1942 году, а уже через несколько месяцев старания наши не принесли бы никаких результатов и польские солдаты вернулись бы в лагеря». (Выд. — Авт.) [251]. В. Андерс. «Без последней главы».
Нападение Германии на Россию привело к подписанию польско-советского договора, который в других условиях был бы невозможен. Одним из важнейших пунктов этого договора было формирование польской армии в СССР. Весьма невыгодная для Советского Союза, а в то время даже более чем невыгодная, военно-политическая ситуация принудила Советский Союз поручить организацию армии самим полякам. Однако для верности армию разместили в глубине страны, в районе Бузулука, над Волгой. Русские не учли жизненной силы, выдержки поляков, они были поражены твердыми принципами «лагерников», их верой в возрождение независимой Польши, их глубокой религиозностью. Они быстро поняли, что не добились своего, что эта армия не станет коммунистической армией. Поэтому они задерживали приток добровольцев, не давали оружия, лишали армию продовольствия. Однако им важны были хорошие отношения с союзниками, прежде всего — помощь союзников. Не имея возможности поступить так, как они поступили в Катыни, хотели решить проблему польской армии высылкой на фронт по очереди отдельных дивизий, даже не вооруженных, чтобы они там и исчезли. Но замысел этот не достиг своей цели из-за моего решительного сопротивления. Не оставалось ничего другого, как дать согласие на переход только что сформированных польских частей в Иран. Такое согласие было дано лишь потому, что вследствие трудного положения Советов в то время они не могли себе позволить разделить и уничтожить эту группу, особенно перед лицом твердой и неуступчивой позиции польского солдата. Немедленно после выхода нашей армии Кремль приступил к созданию новой польской армии, но уже под русским и коммунистическим руководством. Происходило это под эгидой так называемого Союза Польских Патриотов. Для соблюдения приличий и для введения в заблуждение поляков во всем мире советской радиостанции, вещавшей на польском языке, дали имя национального героя Польши Костюшко.Дальнейший ход событий ясно показал, что выход из России был возможен только в 1942 году, а уже через несколько месяцев старания наши не принесли бы никаких результатов и польские солдаты вернулись бы в лагеря». (Выд. — Авт.) [251]. В. Андерс. «Без последней главы».

В тексте, выделенном жирным шрифтом, Андерс как раз говорит об обнаружении захоронения расстрелянных польских офицеров немцами. Это событие радикальным образом изменило всю ситуацию в отношениях СССР с Правительством Польши в Лондоне.

Но вернемся к тому моменту, когда немцы нашли захоронение. На это событие Советский Союз немедленно отреагировал и 16 апреля 1943 года в газете «Правда» дал свою версию того, что произошло в Катыни.

«Немецко-фашистские сообщения по этому поводу не оставляют никакого сомнения в трагической судьбе бывших польских военнопленных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших вместе с многими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года, после отхода советских войск из района Смоленска». [252].

Этой версии советское правительство придерживалось до 1990 года, несмотря на то что уже на Нюрнбергском процессе в 1946 году стало очевидно, что эта версия является ложью.

25 апреля 1943 года, вслед за заявлением от 16 апреля, СССР разорвал дипломатические отношения с польским правительством, мотивируя это решение тем, что оно дало согласие на участие Польского Красного Креста в проведении расследования Катынского захоронения. Естественно, что после этого разрыва судьба армии генерала В. Андерса, если бы она не успела к этому времени выйти в Иран, была бы плачевна.

Что немцев сразу же насторожило в Катынском захоронении и, возможно, привело к мысли создать международную комиссию для расследования этого преступления, это то, что на месте расстрела поляков были найдены немецкие пули! До сих пор эти пули так и не нашли своего адекватного истолкования! Другим необычным фактом было то, что расстрелянных удалось идентифицировать. В других местах массовых расстрелов органами НКВД этого сделать не удавалось. В этих же могилах у убитых были найдены и личные вещи, и письма родных, и личные дневники, и даже газеты, которые сразу указали на примерную дату расстрела.

Для проведения раскопок и расследования немцы создали две комиссии. Первая комиссия, основная, проводившая вскрытие тел, экспертизу улик, идентификацию останков, была международная комиссия немецкого профессора Г. Бутца. Вторая комиссия, техническая, была создана под эгидой Польского Красного Креста. Она контролировала процесс эксгумации тел расстрелянных.

«С конца марта по начало июня 1943 года германская сторона при участии Технической комиссии Польского Красного Креста провела эксгумацию в Катыни. Были извлечены останки 4243 польских офицеров, по обнаруженным личным документам установлены имена и фамилии 2730 из них. Трупы были перезахоронены в братские могилы рядом с первоначальными захоронениями, а результаты эксгумации летом того же года опубликованы в Берлине в книге «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn». Найденные на трупах документы и предметы немцы передали для детального изучения в Институт судебной медицины и криминалистики в Кракове. (Летом 1944 года все эти материалы, кроме малой их части, тайно спрятанной сотрудниками краковского института, были вывезены немцами из Кракова в Германию, где, по слухам, сгорели во время одной из бомбардировок.)» [253]. «Катынь: хроника событий. Справка Международного общества “Мемориал”».

Главным выводом работы этих комиссии стала дата расстрела польских офицеров — весна 1940 года. Это доказывало, что ответственность за расстрел поляков лежала на СССР. Было также установлено, что

1. Расстрел производился немецким оружием (пистолеты Вальтер, немецкие патроны).
2. При захоронении жертвам расстрела были оставлены идентифицирующие их документы, газеты, личные вещи и воинские знаки различия.

Эти особенности Катынского расстрела так до сих пор и не нашли своего объяснения.

Осенью 1943 года, после освобождения этих мест Красной Армией, Сталин также создал две комиссии для своего «расследования». Первая — комиссия НКВД–НКГБ, проводившая начальное расследование, и вторая — комиссия во главе с академиком Н.Н. Бурденко, для проведения повторной эксгумации и медицинской экспертизы.

«Официально считалось, что Специальная комиссия академика Н.Н. Бурденко якобы начала работу в Катыни с момента освобождения Смоленска. На деле это была прямая фальсификация. С 5 октября 1943 г. по 10 января 1944 г. в Смоленске и Катынском лесу работала большая группа оперативных работников и следователей НКВД СССР, а также УНКВД по Смоленской области, которая в совершенно секретном порядке занималась так называемым предварительным расследованием Катынского дела, а по существу, как показала работа военных прокуроров, уничтожением доказательств вины НКВД СССР и подготовкой фальсифицированных доказательств вины немцев в этом преступлении.» [254]. И. Яжборовская, А. Яблоков, B. Парсаданова. «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях».

В составе советских комиссий отсутствовали как поляки, так и граждане других стран. Политическая предрешенность выводов комиссии Бурденко сразу следует из постановления о ее создании, принятом 13 января 1944 года Политбюро ЦК ВКП(б): «О создании специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров». В принципе, после постановления о создании комиссии с таким названием отчет о ее работе можно было писать сразу, не выезжая в Катынь!

Основное расхождение в выводах немецкой и советской комиссий было во времени расстрела и, соответственно, в его исполнителе: апрель-май 1940, исполнитель — СССР (НКВД) — по комиссиям Г. Бутца и Польского Красного Креста и сентябрь (осень) 1941 года, исполнитель — Германия (немецкие войска) по комиссиям НКВД и Н.Н. Бурденко.

В результате работы всех этих комиссий возникли две версии Катынского преступления.

Первая версия, которая в настоящее время общепризнана, заключается в том, что расстрел польских офицеров был произведен советской стороной в 1940 году специальной расстрельной командой.

Вторая версия, которую отстаивало СССР, что расстрел — дело рук немцев, которые летом 1941 года захватили польских военнопленных под Смоленском и осенью 1941 года их расстреляли.

До 90х годов обе версии существовали параллельно. Но в СССР об этой истории, вообще, мало что было известно. Вся информация была засекречена, включая само слово «Катынь».

Только в результате Перестройки, когда информационные барьеры пали, СССР был вынужден официально признать свое авторство в этом преступлении и отказаться от исходной сталинской версии событий.

Но историю Катыни это не закончило!

После официального признания, что расстрел был произведен в 1940 году сотрудниками НКВД, Главная военная прокуратура (ГВП) начала официальное расследование этого преступления. Целью следствия было установление виновных в этом военном преступлении. Но, несмотря на Перестройку, силы, которые не были заинтересованы в объективном расследовании, оказались более могущественны, чем ГВП. В результате к 2004 году следствие было свернуто, а большая часть результатов этого расследования — засекречена.

В публикации А. Гурьянова, в связи с изданием его книги «Книга памяти: Убиты в Катыни», была изложена история расследования ГВП.

«Во-первых, Главная военная прокуратура установила места захоронения и расстрела военнопленных из других лагерей – до 1991-го года было известно только про Катынь. А Катынский лес – это место расстрела и захоронения всего лишь одной из пяти групп жертв – а именно польских военнопленных, которых держали в Козельском лагере НКВД. Но по тому же решению Политбюро тогда же были расстреляны польские военнопленные, которых держали в Осташковском и Старобельском лагерях, и места их расстрела и захоронения не были известны до 1991 года. Были подозрения, предположения, но Главная военная прокуратура провела частичные эксгумации в лесопарковой зоне на окраине Харькова и рядом с селом Медное близ Калинина и доказала, что там захоронены расстрелянные узники Старобельского и Осташковского лагерей НКВД для военнопленных.

Во-вторых, были найдены участники и свидетели того преступления – хотя и при довольно активном сопротивлении органов госбезопасности, которые «курировали» чекистов-пенсионеров. Главная военная прокуратура смогла их найти и снять с них показания. А потом все затихло.
Вернее, не затихло, а в 1994 году вдруг последовало распоряжение от верховной власти, что все уже ясно и надо расследование прекратить. Прекратить не удалось благодаря упрямству и упорству следователя, который в тот момент вел дело. Он за несколько месяцев до того, видимо, понял, что вести расследование ему уже не дадут, и, как от него и требовали, вынес постановление о прекращении дела за смертью виновных – есть такая статья в Уголовно-процессуальном кодексе. Но в этом постановлении он перечислил всех виновных – порядка двухсот человек, начиная с членов Политбюро, которые расписались на решении от 5 марта 1940 года о расстреле польских военнопленных и арестованных, содержавшихся в тюрьмах – Сталин, Ворошилов, Молотов, Микоян, а также Калинин и Каганович, которые не расписались, но по телефону сообщили, что они тоже «за». Организаторов и исполнителей расстрельной «операции» было задействовано много – за неполные полтора месяца надо было уничтожить 22 тысячи человек, сосредоточенных в самых разных местах – трех лагерях для военнопленных, а еще и в тюрьмах Западной Украины и Белоруссии. Главная военная прокуратура дошла и до самых низовых исполнителей – непосредственно расстрельщиков. В своем постановлении о прекращении дела в 1994 году следователь дал, с нашей точки зрения, совершенно правильную юридическую квалификацию катынскому расстрелу – военное преступление, преступление против человечности в соответствии с 6-й статьей Устава Международного военного трибунала. Эта квалификация, как и перечисление всех виновных, очень не понравились начальству, и через три дня постановление было главным военным прокурором, а затем и генеральным прокурором отменено. Но из-за этого они были вынуждены отменить и прекращение расследования, пришлось его продолжить хотя бы формально.

Дальше расследование формально продолжалось, но, по сути, не делалось ничего. В 2004 году расследование было прекращено, но уже с другой юридической квалификацией расстрела – по статье 193-17 из главы «Воинские преступления» Уголовного кодекса, действовавшего в 1940 году. Эта статья говорит об уголовной ответственности за «превышение власти лицами начальствующего состава Рабоче-крестьянской Красной Армии». Дальше мы знаем, что, когда спустя полгода главный военный прокурор на пресс-конференции объявил о прекращении дела за смертью виновных и его спросили, а кто же виновники, он ответил, что не может сказать, потому что все материалы дела засекречены и в том числе постановление о прекращении дела. Беспрецедентный шаг в юридической практике – и российской, и советской: секретные дела и расследования бывали, но постановление о прекращении никогда не могло быть секретным». [255]. (А. Гурьянов).

Итогом расследования ГВП стало то, что в качестве виновных были назвали нескольких высших чиновников НКВД, которые непосредственно занимались проведением этой операции. Такое решение противоречило здравому смыслу, поскольку совершенно очевидно, что никакие чиновники НКВД без прямого указания Сталина принять решение о расстреле польских военнопленных не могли. Только в руках Сталина была сосредоточена власть, необходимая для принятия решения о совершении советским государством военного преступления. К этому же результату пришло и следствие ГВП. Только вмешательство в его работу высшего руководства России привело к тому решению, которое стало окончательным. Такое решение означает, что расследование не было объективным, и что точка в расследовании Катыни еще не поставлена. В частности, на те вопросы, которые были заданы в конце предыдущего параграфа, расследование ГВП ответов не дало.

Но вся эта поразительная история вызывает естественный вопрос:

Что же такого страшного для власти обнаружило следствие, что его результаты пришлось силовым образом скорректировать и засекретить?

Ведь все уже и так к тому времени было ясно... Ну не ради же спасения «репутации» Сталина в 2004 году было принято такое решение!

В то время открытое расследование и адекватное осуждение преступлений Сталина в Катыни могло бы иметь огромное значение для утверждения авторитета России во всем мире. Но что-то не дало власти России пойти на это...

Цитируемая литература

250. Ю. Мацкевич, «Катынь». Глава 17. Перевод с польского С. Крыжицкого, 1988, 23:00, 15 сент., 2015, <http://www.vtoraya-literatura.com/pdf/mackievicz_katyn_1988_text.pdf>; <http://katyn.chat.ru/mackiew.htm#n114>

251. В. Андерс, «Без последней главы», / пер. с пол. Т. Уманской, Иностранная литература. — 1990. — № 11. — С. 231–255; № 12. — С. 219–250, / 7:30 17 сент. 2015 <http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=1345>

252. Газета «Правда» от 16 апреля 1943 года

253. «Катынь: хроника событий». Справка Международного общества «Мемориал»5 сент. 2015, 10:30 <http://katynfiles.com/content/memorial-katyn-info.html>

254. И. Яжборовская, А. Яблоков, B. Парсаданова. «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях», 23:00, 15 сент., 2015 <http://www.katyn-books.ru/library/katinskiy-sindrom12.html>

Следующая  8.3. Факты, оставшиеся без объяснения
Предыдущая 8.1. Катынь и план Сталина
Содержание 

Copyright © 2016, by INPUTMAX Ltd.

Registration № 1121073

All rights reserved. This book or any portion thereof may not be reproduced or used in any manner whatsoever without the express written permission of the publisher except for the use of brief quotations in a book review or scholarly journal.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя Inputmax Ltd.