Сын прокурора Н. Зори Юрий Зоря, начал вести свое расследование, желая узнать, что же произошло с его отцом в Нюрнберге. Вот как Юрий Зоря описал судьбу своего отца.
«28 декабря 1945 г. в новой форме советника юстиции III класса он вылетел в Германию. "Это был последний раз, когда я видел отца", — говорит Юрий Зоря. Во время Нюрнбергского процесса Зоря совершил три ошибки.
Ошибка непоправимая: 11 февраля 1946 г. он допрашивал фельдмаршала Фридриха фон Паулюса. Цель — доказать, что Германия напала на СССР внезапно. Допрос он вел блестяще (на следующий день о нем писали все газеты) вплоть до того момента, когда заявил, что теперь будут "представлены материалы и показания людей, располагающих достоверными сведениями о том, как на самом деле проходила подготовка нападения на Советский Союз".
Тут речь Н. Зори оборвали на полуслове. Кабины советских переводчиков были отключены. Сталин приказал, чтобы дальше фон Паулюса допрашивал главный советский обвинитель Роман Руденко. О том, что на самом деле происходило перед 22 июня 1941 г., мир не должен был узнать никогда! Ошибка неизбежная: проигрыш в интриге вокруг Риббентропа. Зоря получил приказ не допустить показаний Риббентропа о существовании секретного протокола к советско-германскому договору о ненападении. Но и Риббентроп, и его заместитель Вайцзеккер под присягой раскрыли его содержание.
Это произошло 22 мая 1946 года. На следующий день Зорю нашли мертвым. Смерть члена советской делегации в центре внимания всего мира — это не сталинский стиль. Сталин вызвал бы жертву в Москву и там с ней расправился. Значит, Зоря совершил что-то неслыханное, потребовавшее немедленной реакции. Он совершил ошибку непростительную: попросил своего непосредственного начальника, генерального прокурора СССР Горшенина, немедленно отправить его в Москву для доклада Вышинскому о документах по Катыни, ибо после их изучения у него появились сомнения, сможет ли он с ними завтра выступить перед трибуналом.Горшенин отказал. Сомнения в сталинской правде о Катыни — это смертный приговор не только сомневающемуся (что многократно подтвердилось позднее), но и его окружению. Зоря, скорее всего, этого не учел. Наверное, он надеялся, что такой юрист, как Вышинский, поймет слабость обвинения и не допустит поражения советской стороны перед трибуналом. И, может, позволит ему не возвращаться из Москвы в Нюрнберг, как когда-то в Люблин.На установление этих фактов сын Николая Зори потратил почти полвека. В 1987 (!) году военный прокурор тайком передал ему фотографию лежащего в постели темноволосого мужчины. На одеяле — старательно уложенный пистолет. С правой стороны на подушке — темное пятно. Мужчина как бы улыбается во сне». [263]. Кристина Курчаб-Редлих. «Доклад Зори».
Сын Николая Зори продолжил дело, которое стало причиной смерти отца. В 1989 году ему удалось получить доступ к документам, которые открыли ему глаза на события 50-летней давности.
«22 июня 1989 г. Фалин пригласил Зорю к себе в ЦК. Там Зоря составил справку о своем открытии. Фалин позвонил Ваганову с просьбой разрешить Ю. Зоре продолжать поиски в Особом архиве. Ваганов осыпал его ругательствами — воспитанного Фалина всего перевернуло, но он не потерял самообладания и попросил Зорю вспомнить номера хотя бы некоторых дел, после чего потребовал прислать их ему в ЦК. В этом Ваганов отказать не мог.Потом наступила тишина. Фалин молчит, на звонки не отвечает. 20 июля 1989 г. Зоря явился к заведующему секретариатом Горбачева и попросил связать его с кем-нибудь из помощников президента. Зав. секретариатом (Александр Молокоедов) обещал помочь, попросив, чтобы Зоря больше ни с кем на эту тему не говорил. И вот на следующий день, 21 июля 1989 г., в ЦК, в соседнем с фалинским кабинете, Зоря начал работать с материалами, присланными из Особого архива. И здесь происходит открытие принципиального характера! Зоря сравнивает фамилии из списка НКВД на тех, кого вывозили весной 1940 года из лагеря в Козельске "в распоряжение управления НКВД Смоленской области", с эксгумационными списками из "Белой книги", составленной немцами в 1943 году. И становится совершенно ясно — черным по белому — что в катынских могилах лежат останки польских военнопленных, вывезенных в 1940 году из Козельска в Смоленскую область. Очередность лежащих в могилах по эксгумационному списку совпадает с очередностью в списках на отправку. В одном и том же порядке загружали, разгружали и расстреливали...» [263].
Расследование Ю. Зори привело к тому, что в скором времени СССР был вынужден признать свою ответственность за расстрел поляков в Катыни (см. Приложение B1.7). Признание в ответственности за преступление означало необходимость начать его официальное расследование. Такое расследование было начато Главной Военной Прокуратурой (ГВП) 27 сентября 1990 года.
Через год после этого СССР как государство перестал существовать. Это случилось 8 декабря 1991 года. Но расследование Катыни пережило СССР. С этого момента расследование вело уже ГВП России.
Итак, уголовное дело было открыто, и это означало, что перед следствием стояла задача установить виновников преступления, мотив, по которому это преступление было совершено, и выявить все обстоятельства, связанные с этим преступлением.
Это именно то, что было предметом анализа, проведенного в этой главе. Удалось ли следствию ГВП справиться с поставленной задачей? Об этом пойдет речь в следующем параграфе.
Цитируемая литература
263. Кристина Курчаб-Редлих, «Доклад Зори». Журнал «Новая Польша», № 9 за 2000 г., 23:00 15 сент., 2015 <http://katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=457>
Copyright © 2016, by INPUTMAX Ltd.
Registration № 1121073
All rights reserved. This book or any portion thereof may not be reproduced or used in any manner whatsoever without the express written permission of the publisher except for the use of brief quotations in a book review or scholarly journal.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя Inputmax Ltd.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя Inputmax Ltd.
No comments:
Post a Comment